Роберт Хайнлайн - Космический патруль [=Космический кадет]

Мэтту захотелось ходить точно так же.

Когда курсант проходил мимо, юноша с многочисленными чемоданами схватил его за рукав. — Эй, мистер! — произнес он.

Курсант мгновенно повернулся, присел, затем спохватился и взглянул на юношу.

— В чем дело?

— У меня нечетный номер, но мне не унести одному весь свой багаж. Кто поможет мне?

— Никто. — Курсант с отвращением посмотрел на чемоданы. — И это все ваше?

— Да. Как мне поступить? Не могу же я оставить их здесь. Чемоданы могут украсть.

— Не понимаю, кому они могут понадобиться. — Курсант коснулся чемодана носком ботинка. — Отнесите все свое добро обратно на станцию и отошлите домой. Или просто выбросьте.

Юноша смотрел на курсанта непонимающим взглядом.

— Рано или поздно вам все равно придется избавиться от лишнего веса, — терпеливо пояснил курсант. — В случае перелета на учебный космический корабль вы имеете право взять с собой двадцать фунтов груза.

— Но… предположим, я соглашусь отправить багаж домой. Кто возьмется за переноску моего багажа?

— Это ваше дело. Если вы хотите служить в космическом патруле, следует научиться самому решать возникающие проблемы.

— Но…

— Молчать! — Курсант отвернулся и пошел дальше. Мэтт и Текс последовали за ним.

Через пять минут Мэтт, голый, как новорожденный ребенок, засовывал рюкзак и свою одежду в специальный мешок, помеченный его серийным номером. По команде он открыл дверь и вошел внутрь, прижимая к груди выданные инструкции и пытаясь сохранить остатки достоинства. Он оказался в групповом освежителе, где механические устройства вымыли его, вытерли, сполоснули, снова высушили — совсем как на конвейере. Его инструкции оказались водонепроницаемыми, и Мэтт стряхнул с них несколько капель воды.

В течение двух часов его осматривали, ощупывали, фотографировали, взвешивали, подвергли рентгеноскопии, сделали прививки, взяли образцы крови, тканей и многое другое. Мэтт совершенно растерялся. Один раз он заметил Текса, двигающегося в другой очереди. Текс тоже увидел его, махнул рукой, похлопал себя по ребрам и театрально вздрогнул. Мэтт попытался заговорить с ним, но в этот момент его собственная очередь двинулась вперед.

Врачи осмотрели ногу Мэтта, которая подверглась операции, попросили его подвигать ступней в разные стороны, спросили относительно времени операции и поинтересовались, не болит ли нога. Он честно признался, что болит. Сделали дополнительные фотографии, провели новые тесты. Наконец врачи сказали: «Все, отправляйтесь обратно в очередь».

— Вы считаете, что с ногой все в порядке? — не удержался от вопроса Мэтт.

— По-видимому. Вам будут предписаны специальные упражнения. Отправляйтесь.

Прошло немало времени, прежде чем он оказался в комнате, где одевалось несколько юношей. При входе его тело пересекло луч фотоэлемента; специальный аппарат мгновенно измерил его рост, вес и размеры тела. Через несколько минут в стене открылась крышка люка, и на скамейку прямо перед Мэттом упал сверток.

В свертке оказалось белье, синий комбинезон, пара мягких ботинок — все точно по его размерам.

Синий комбинезон Мэтт счел всего лишь временной одеждой, потому что ему не терпелось сменить его на такой же строгий светло-серый комбинезон курсанта космической школы. Ботинки привели его в восторг. Он надел их, застегнул и встал, ощущая их мягкость и то, насколько плотно облегали они ступни. Казалось, он может встать ногой на монету и определить, на орле она или на решке. «Кошачьи лапы» — его первые космические ботинки! Мэтт сделал несколько шагов, стараясь двигаться подобно курсанту, которого видел утром.

— Додсон!

— Иду! — Он поспешил к выходу и скоро оказался в комнате со столом, за которым сидел мужчина средних лет.

— Садитесь. Меня зовут Джозеф Келли. — Он взял из рук Мэтта документы. — Мэттью Додсон… рад познакомиться с тобой, Мэтт.

— Как поживаете, мистер Келли?

— Вроде неплохо. Итак, почему ты хочешь стать офицером Патрульной Службы?

— Потому что… — Мэтт заколебался. — Говоря по правде, сэр, сейчас я так растерян, что не могу ответить на этот вопрос.

Келли усмехнулся. — Это — лучший ответ из всех, которые мне пришлось сегодня услышать. У тебя есть братья или сестры, Мэтт? — Беседа продолжалась, и Келли несколько раз одобрительно кивал головой. Мэтт чувствовал себя хорошо в компании этого мужчины и откровенно, ничего не скрывая, говорил с ним. Он понимал, что перед ним сидит психолог: несколько раз Мэтт запинался, но заставлял себя честно отвечать на все вопросы.

— Ну, а теперь ты можешь сказать мне, почему ты хочешь стать офицером Патрульной Службы?

Мэтт задумался. — С самого детства мне хотелось отправиться в космос.

— Путешествовать, посещать незнакомые планеты, встречаться с разными людьми — мне все это понятно, Мэтт. Но почему не поступить в торговый космический флот? Учеба в Космической академии — трудный и длительный процесс, и вероятность того, что ты закончишь учебу и станешь офицером, всего один к трем. И это в том случае, если ты пройдешь все испытания и примешь присягу курсанта, — этого добивается не больше четверти кандидатов, прошедших отборочные тесты. Но ты можешь поступить в школу космического торгового флота — я могу перевести тебя прямо сегодня — и при твоих данных ты получишь сертификат космонавта еще до того, как тебе исполнится двадцать лет. Как ты считаешь?

На лице Мэтта появилось упрямое выражение.

— Но зачем отказываться, Мэтт? Почему ты настаиваешь на том, что хочешь стать офицером Патрульной Службы? Там вывернут тебя наизнанку, сломают тебя и не скажут даже слова благодарности. Они сделают из тебя человека, которого даже родная мать не узнает, и ты не станешь от этого счастливее. Поверь мне, сынок, уж я-то знаю.

Мэтт молчал.

— Значит, ты все еще настаиваешь на том, чтобы сделать попытку стать офицером, зная, что все шансы против тебя?

— Да. Мне хочется этого.

— Но почему, Мэтт?

Мэтт заколебался. Наконец он произнес едва слышно:

— Всюду уважают офицера Космической Патрульной Службы.

Мистер Келли посмотрел ему в лицо. — Ну что ж, пока это достаточно веская причина, Мэтт. Думаю, у тебя появятся и другие причины — или придется оставить службу. — Настенные часы внезапно щелкнули и оттуда донеслось: — Тринадцать часов! Тринадцать часов! — Затем наступила короткая пауза и послышалось задумчивое: «Боже, как я голоден!»

— Господи, — воскликнул Келли, — и я тоже! Пошли на обед, Мэтт.